— Алексей Владимирович, с начала этого года мировые цены на золото уже больше 20 раз обновили исторический максимум. С чем связана такая динамика?
— Это объективная реальность наших дней. Уже было сказано Генеральным секретарём ООН (кстати, интересное было выступление, но мало кто обратил на него внимание), что Бреттон-Вудские соглашения отражают реалии 1945 года и в экономическом смысле мир, конечно, очень сильно изменился. Так оно и есть.
Наблюдаемый рост цен — это ещё не предел. Моя личная точка зрения: золото будет расти и дальше. Мы отчасти реализуем это в том, что… Помните, некоторое время назад мы заявили, что будем преимущественно закупать золото в Гохран? Так вот, мы придерживаемся этой стратегии и считаем, что она правильная. До сих пор она показала очень хорошие результаты.
Прогнозы есть разные. Я встречался с рядом российских учёных, которые говорили, что золото будет стоить $35 тыс. за унцию. Ну, не знаю, будет или не будет и когда… Но совершенно очевидно, что по мере заката роли резервных валют, а конкретно доллара (про фунт и другие мы уже и не говорим), люди всё больше будут, конечно, фокусироваться на золоте.
— А как вы оцениваете текущее положение дел на российском алмазно-бриллиантовом рынке? Насколько сильно санкции затронули эту отрасль?
— Рынки алмазов и бриллиантов в России, как ни странно, живут разной жизнью. Российский алмазный рынок в основном работает на экспорт, а бриллиантовый рынок работает в основном с импортом. Даже та огранка, которая производится на территории России, — она, как правило, идёт на экспорт, а ювелиры российские предпочитают работать с камнями, огранёнными в других странах, в первую очередь в Индии. Нам это не нравится — не то чтобы мы были против Индии, но мы хотим, чтобы здесь были и импортные камни из Индии, и российская огранка тоже.
Поэтому мы сейчас планируем перечень мер, которые будут направлены на поддержку российской огранки. Надеюсь, мы сможем сделать так, чтобы она заняла достойное место в нашей стране. Мы оцениваем российский рынок бриллиантов примерно в полмиллиона карат, и это достаточно большой рынок.
Что касается рынка алмазов, то (глобально. — RT) он сейчас находится в структурном и экономическом кризисе. С одной стороны, есть определённое перепроизводство (что оказывает давление на цены. — RT)… и спрос на алмазы (как средства сохранения стоимости. — RT) в этой связи, конечно, резко упал.
Вторая проблема заключается в том, что страны «Большой семёрки», и особенно США, влезли в этот рынок (со своими санкциями. — RT) и, как говорится, начали торт мешать лопатой. Сначала (чтобы избежать проникновения на территорию G7 алмазов российского происхождения. — RT) они попытались заставить всех производителей отправлять камни на проверку в Антверпен для последующей сертификации. И никто не понимает, как это делать.
Это рынок, который работает со столетними традициями и где вот так быстро ничего не происходит. Когда политики начинают влезать туда со своими тарифами и ограничениями, отрасль, конечно, находится в шоке и не понимает, как это переварить, а это не способствует притоку новых инвестиций.
Но я считаю, что рынок довольно быстро восстановится на фоне всех этих действий. Будет примерно то же, что и с углеводородами, когда европейцы сначала сказали, что им не нужны наши нефть и газ, а затем передумали, потому что оказалось, у них не будет такого большого количества машин электрических и бензин всё же придётся покупать. То же самое и здесь.
От момента разведки алмазного месторождения до выхода на нормальное производство уходит плюс-минус десять лет. То есть сейчас надо вложить миллиарды, чтобы через десять лет начать продавать. Нужно очень чётко понимать, что будет. Но сегодня по большому счёту никто в мире нигде не инвестирует в новые объекты. Разведанных алмазов очень много, но они все лежат в земле, и почти ничего с ними не происходит. Потому что и рынок такой, сейчас тяжело экономику показать, и непонятно, что там будет.
Поэтому лет через пять или уж точно к 2032 году объём алмазов на мировом рынке упадёт в три или четыре раза. И поскольку период между инвестициями и выходом очень длинный, только, может быть, к концу 2030-х — началу 2040-х годов производство сможет возобновиться. Поэтому мы скоро войдём с вами в ситуацию нарастающего жесточайшего дефицита на этом рынке. Поэтому я, конечно, уверен, что (в ценовом отношении. — RT) рынок восстановится очень быстро.
