Полгода назад мы уже беседовали с Сергеем Куколевским (основатель и многолетний руководитель бренда ЦИРКОН С, член Совета Гильдии Ювелиров, сопредседатель Ассоциации малого ювелирного бизнеса) о проблемах, событиях и тенденциях развития ювелирного сектора России. Однако дотоле размеренная жизнь сообщества ювелиров сегодня отличается большими скоростями, резкими маневрами и непредсказуемостью на каждом повороте. За полгода произошло многое, что требует осмысления, новых решений и правильных действий.
ОП. Сергей Владимирович, ювелирная отрасль продолжает переживать непростые времена, в то же время произошли события, которые позволяют различить «свет в конце тоннеля»?
СК. Подвижки ситуации произошли и достаточно большие. Например, Минпромторг наконец-то узнал о существовании ювелиров и выяснил, что у ювелиров есть проблемы. Но раз заинтересовался, наверное, есть какие-то мысли по этому поводу. Обязательную маркировку остатков отложили на год. Но проблем остается больше, чем хотелось бы, и они сильно влияют на отрасль.
ОП. Помнится, в начале этой истории все нити сходились к Минфину?
СК. Ювелирную отрасль наконец-то признали частью производственного сектора России. Более того, если в самом начале правительственные указы формировались и принимались без учета мнения ювелиров, то сейчас рабочая группа включает в себя, помимо Минфина, Минпромторга — и представителей нашего сообщества. Напомню, что еще два года назад самих ювелиров не подпускали к решению их же вопросов. Но когда целая отрасль, не побоюсь этого слова, начала орать, выступать на всех уровнях, нас все-таки заметили.
ОП. Если с ГИИСом более-менее научились существовать, но на горизонте теперь маячит более зловещие фигуры — маркировка и ТМ.
СК. О маркировке. Чиновники стараются доказать ее полезность всеми доступными средствами. На самом же деле, она не нужна ни ювелирам, ни торговле и самое главное — на нее не обращают внимание покупатели. На апрельском круглом столе в РБК выступали представители самых разных сфер производства, ни один (!) из них не увидели пользы и — хуже того — смысла в навязываемой системе маркировки.
ОП. Для чего, по мнению чиновников, нужна маркировка в ювелирном секторе?
СК. Утверждается, что она необходима для защиты потребителей от ювелирных подделок. Мы провели опросы и понаблюдали за покупателями. Ни один! Я подчеркиваю — ни один не заинтересовался уинами, куэр-кодами, возможностью поиграться со сканерами и уж точно они не будут искать невидимую метку с помощью домашнего микроскопа (а реклама убеждает нас, что домашний микроскоп есть у каждого). Все ориентируются на старую добрую картонную бирку, которая в обязательном порядке вешает изготовитель на изделие. Тем более, что все коды-уины приводят покупателя к той же потребительской информации, что мы видим на бирке. Ни больше, ни меньше.
ОП. Однако сейчас готовится изменение всех процедур сертификации, другими словами — маркировки драгоценных камней?
СК. Не только драгоценных. На моем предприятия есть линейка изделий со вставками из гранита с петербургских набережных. Если закон вступит в силу в нынешнем его виде, куски гранита тоже надо будет маркировать. Камень ценой 50 рублей будет сопровождать сертификат стоимостью 2000 рублей
ОП. Стесняюсь спросить, кто все это будет делать, это ведь целая армия сотрудников?
СК. Это только один из неудобных вопросов. Весь проект состоит из неудобных вопросов. Система нереализуема, это понимают все специалисты, но люди, которые готовили проект (вроде бы грамотные и разумные) — гнут свое.
ОП. Меня больше всего повеселила маркировка велосипедов. Представил, как вся страна ездит на поддельных велосипедах…
СК. … или нашлепочка на минеральной воде, которая является таким стратегическим, опасным для здоровья продуктом, что ее нужно так маркировать.
А если серьезно, маркировка — изобретенная чиновниками гигантская затратная государственная машина с непонятными резонами существования и сомнительной эффективностью. Возможно, есть некоторые области, где она нужна, но, мне кажется, сейчас у государства есть более важные необходимости вложения средств.
ОП. Теперь о ТМ.
СК. После проблем с нервным введением ГИИС, которая была ведена административным решением, без экспертизы и расчетов, была надежда, что с ТМ будет что-то более-менее готовое. Надежда не оправдалась. Про этот TM, транспортный модуль, который должен напрямую связываться с ГИИСом в момент продажи и спрашивать разрешение, я расскажу совершенно грустно-курьезный случай, который был со мной буквально две недели назад.
Я был в Карелии, не так далеко, буквально 500 км от Питера. Маленькая деревушка, где ничего нет, ни телефона, ни интернета, ни телевидения, обычная глухая провинция.
Мы приехали в сельпо, это и продовольственный магазин, и хозяйственный, и, в том числе, ювелирный прилавок, сертифицированное ИП на околоток 20 на 20 км.
Владелец, человек грамотный, в курсе всех событий, но он не знает, как ему быть. У него интернета нет, соответственно, система ТМ для него недоступна. Либо он должен покупать спутниковую антенну, платить за эту связь. Режим работы этого ювелирного отдела — два-три месяца в году, когда идет турист, есть торговля, потом 2-3 продажи под Новый год и одна продажа на 8 марта. Все остальное время этот прилавок стоит просто так.
ОП А какие там товары по ценовым категориям?
СК. На прилавке всякое-разное, ассортимент мне понравился, человек работает. Начиная от недорогих колечек, обязательного Соколова и прочего масс-маркета, заканчивая весьма дорогими вещами ручной работы. Ассортимент на все слои публики. Он должен охватить всех. От дежурных покупок на день рождения до богатых столичных туристов. Да и карелы многие там живут совсем не бедно. Но владелец говорит, что заработать в нынешних условиях он ничего не может, стоимость обслуживания съедает всю прибыль. Это вопрос к нашему правительству на тему того, как людям быть. С одной стороны — есть прямое указание Президента развивать регионы и экономику села, на деле идет выдавливание малого бизнеса и целенаправленное уничтожение микропредприятий.
ОП. Разве инициаторы введения ГИИС и ТМ не знали о ситуации с интернетом в регионах?
СК. Знали, конечно и вполне осознанно создавали условия для ликвидации «малышей». Напомню, что из-за вала законодательных нововведений в сфере ДМДК закрылось на февраль 2023 года больше семи тысяч малых компаний. Это около 150.000 человек, потерявших работу и бизнес. Обратите внимание, речь только о закрывшихся. Те, кто с трудом остались на плаву, вынуждены были сильно сократить штатный состав и ощути мо просели по доходам. Но этого уже никто не считает, а цифры там убийственные.
ОП. Чиновники должны понимать цифры…
СК. Министерство финансов не интересуют люди, а по их цифрам — все сходится, по крайней мере в той подаче, которую мы видим на сайте Пробирки. И число предприятий не уменьшилось и обороты сетевых брендов растут. Только вот незадача — это уже другие предприятия; те, которые заняли место закрывшихся. Оригинальные салоны со своим лицом, политикой и подходом к ценителям ювелирного искусства, а главное — созданные много лет назад и развивавшиеся без каких-либо инвестиций со стороны государства, сегодня заменяются или точнее сказать подменяются масс-маркетом.
ОП. У вас нет впечатления, что Минфин, который понял, что ситуация складывается не так, как планировали четыре года назад, решил все это дело перекинуть на другое министерство и пусть разбираются?
СК. Дай Бог, если так. Потому что Минфин, к сожалению, это министерство «отнять и поделить». И никаких телодвижений в плане развития нашей отрасли это министерство последние десятилетия не предпринимало.
ОП. Теперь вопрос отдельный, сложный и важный. Пробирная Палата…?
СК. Это действительно вопрос отдельный. Раньше это была отдельная структура, теперь это больше похоже на отдельное княжество. С 1703 до 2022 года Пробирная Палата исправно выполняла главную и единственную функцию — своим клеймом подтверждала качественные параметры изделий из драгоценных металлов. В течение последних четырех лет эта организация взяла на себя функции, дотоле совершенно несвойственные. Сегодня за подписью руководителя ФПП выходят документы, по статусу больше соответствующие документам ГосДумы, Минфина, правительства. Издаются нормативные акты, которые идут впереди законов, подзаконные акты. Законы только пишутся, даже еще не читаются, не принимаются, а подзаконные акты уже вступают в силу с подписью господина Зубарева, причем они вполне могут противоречить указам, согласованным Советом Федерации или Президентом РФ…
ОП. Как это возможно?
СК. В этом главная загадка текущего процесса. Есть такое русское выражение: «При полном попустительстве». При этом ладно бы все это шло на пользу отрасли. На самом деле — тормозится производство, поскольку сроки клеймения, а теперь и маркировки растягиваются до безобразия. Там, где раньше постановка клейм на изделие занимало три нормативных дня, сегодня в ряде инспекций очередь доходит до полугода. Полугода! Это катастрофическое замедление оборота в отрасли, где и так товар быстрым не назовешь…
ОП. В Красном-на-Волге открылась новая инспекция…
СК. …которая обслуживает почти исключительно компанию SOKOLOV. Впрочем, этот бренд вообще имеет преимущественное право обслуживания в Пробирной Палате. В любой инспекции по России при поступлении партии изделий SOKOLOV на маркировку, для них выдерживается трехдневный режим обслуживания, все остальные производители могут маяться в ожидании недели и даже месяцы. Надо ли говорить о том, что это нарушает тезис равноправия на рынке, о котором постоянно говорят инициаторы нововведений.
В августе в Костроме прошел круглый стол, где были представители Минфина, Минпромторга, Федеральной Пробирной Палаты, ювелирной отрасли. На круглом столе регламент был установлен лимитом 5 минут на выступление. Важнейшиий объемный доклад президента Национальной Геммологической Ассоциации, руководителя Гемцентра МГУ, одного из ведущих геммологов России Юрия Шелементьева о грядущей маркировке камней толком даже не начался, с трибуны уважаемого специалиста убрали, указав на регламент. Превратили в скороговорку выступления известных представителей отрасли А.Горыни, А.Романовской, В.Збойкова. Зато руководитель ФПП без всяких проблем с цейтнотом проговорил полтора часа, рассказывая о достижениях вверенного ему учреждения, и никто о регламенте не напомнил.
ОП. Многие предприятия, занимающиеся серебром, начали ориентироваться на зарубежный рынок…
СК. Необходимо принять во внимание, что изделия из серебра клеймятся и маркируются добровольно, им экспортная дорога открыта. В нынешних условиях, когда изменилась финансовая картина в Европе и мире, экспорт ювелирной продукции в полном ассортименте мог бы дать стране существенное увеличение доходов. Наши изделия востребованы и конкурентоспособны, но поперек этой возможности легла наша система клеймения. Иностранные государства, даже дружественного толка, опасаются сотрудничать, потому что боятся попасть под санкции. Проблему бы решила отмена обязательного клеймения для изделий, идущих на экспорт, но Пробирная Палата стоит мертво. То есть, идут разговоры о том, чтобы это сделать, но как только доходит до того же руководства ФПП, все откатывается назад.
ОП. Зато масс-маркет регулярно отчитывается о впечатляющих успехах…?
СК. Увеличение выручки сетевых брендов, действительно, есть. Но оно происходит за счет увеличения числа самих салонов, а не за счет увеличения эффективности. К примеру, статистика компании SOKOLOV приведена на ее же сайте, число его салонов увеличилось на 25 процентов, а выручка на 20, вот и вся арифметика. Надо понимать, что масс-маркет встает на места вытесненных им малых ювелирных предприятий.
ОП. Вопрос провокационный: вы хотите уничтожить сетевой бизнес?
СК. С чего бы? Формы и содержание ювелирного бизнеса могут и должны быть разными и сосуществовать на условиях нормальной конкуренции. Уникальные единичные произведения, малые серии, средние предприятия и масс-маркет — каждый вид продукции имеет своих поклонников. Меня смущает только то, что сетевики никогда не говорят об украшениях, дизайне, художниках, произведениях ювелирного искусства, они удовлетворяют спрос на изделия ДМДК. Два года назад Артем Соколов в часовом интервью говорил только о деньгах, акциях, облигациях, IPO, франшизах и т. д. Это чистая финансовая структура, которая в качестве активов выбрала ювелирку. Как говорится, почувствуйте разницу.
ОП. Вообще понимание вашей деятельности среди коллег, оно есть? Честно говоря, читая профессиональную ленту, создается впечатление, что ювелиры не ищут выхода и не собираются бороться, а спорят, как лучше положить голову на плаху, чтобы государству было ее сподручней отхватить.
СК. С миру по нитке. Узок круг революционеров, как всегда… Работает актив, несколько сильных игроков, большинство же занимают выжидательную позицию. Сложно собрать подписи под документами, еще сложнее сподвигнуть сообщество на участие в необходимом финансировании акций, зато некоторые коллеги с удовольствием дают критически-нигилистические комментарии. Но такая картина наблюдается в любом коллективе, ничего нового в ней нет. Если побеждаем, то все вместе, если проиграем, то ответственность ложится на один актив))).
ОП. Итого?
СК. Итого у нас получается государственно-финансовая протекционистская система, пренебрегающая и законом, и здравым смыслом, направленная на уничтожение малого ювелирного бизнеса и заполнение освободившихся мест масс-маркетными салонами. Собственного, это не мои выводы, господин Соколов озвучил эту цель открыто года четыре назад и, по-моему, она до сих пор существует на его сайте.
ОП. Но ведь по серебру с вашими доводами согласились и с него сняли требования к обязательному клеймению и маркировке?
СК. Я бы не переоценивал этот факт. Если бы серебро оставили в обычном режиме маркировки изделий из драгоценных металлов, Пробирная Палата просто захлебнулась бы, не справившись с объемами заказов от производителей, случился бы коллапс, грозящий революцией. Некоторые инспекции и так сегодня работают в три смены, правда это «достижение» руководство ПП ставит себе в заслугу.
ОП. Итак, что ждет ювелирную промышленность России?
СК. Российский ювелирный сектор имеет огромный производственный, творческий и финансовый потенциал. Чтобы его реализовать, необходимо спокойно и профессионально пересмотреть условия, которые ему навязали в последние четыре года. Это и есть цель нашей работы.
