(miningmx.com) - Когда три богатейшие семьи Южной Африки вступают в благоразумные деловые отношения, возможно, стоит вновь постараться оценить ситуацию. В сентябре прошлого года Христо Визе (Christo Wiese) продал свою долю, составляющую 13,72%, в горнодобывающей компании Gemfields, зарегистрированной на Йоханнесбургской и Лондонской биржах и основанной лидером горнодобывающей отрасли Брайаном Гилбертсоном (Brian Gilbertson), а теперь управляемой его сыном Шоном (Sean). Покупателем выступила Assore, инвестиционная компания, принадлежащая восьмидесятилетнему геологу Де Сакко (Des Sacco), отец которого, Гвидо (Guido), был основателем марганцевых месторождений в Южной Африке еще в 1920-х годах.
Что, однако, делает Assore, создавая плацдарм в Gemfields, - инвестиции, которые она с тех пор расширила до 26,6%? Gemfields в прошлом имела неустойчивые показатели по производительности и работает в загадочном мире добычи изумрудов и рубинов. На самом деле, если подумать, в сырьевом секторе цветные драгоценные камни очень далеки от основного бизнеса Assore, связанного с добычей марганца и железной руды.
Активы Gemfields также относительно обширны по сравнению с присутствием Assore в Южной Африке, которая с точки зрения минеральных ресурсов является знакомой территорией, созданной несколькими поколениями назад. Рынок также достаточно стабилен, прогнозируется дефицит предложения железной руды и марганца, хотя и в разные сроки. Напротив, рубины компании Gemfields добываются на руднике Монтепуэс (Montepuez) на севере Мозамбика, недалеко от провинции Кабу-Делгаду, которая в 2020 году подверглась нападению повстанцев-джихадистов. Кроме того, существует непрозрачность рынка цветных драгоценных камней, о чем подробнее скажем позже.
Киран Дейли (Kieran Daly), глава отдела стратегии Assore, направляет запросы Шону Гилбертсону, генеральному директору Gemfields. Assore никогда не была особенно многословной компанией, даже когда была зарегистрирована на Йоханнесбургской фондовой бирже (Johannesburg Stock Exchange, JSE). С тех пор как в 2020 году компания стала частной, она еще менее склонна делать публичные заявления. К счастью, Гилбертсон говорит открыто и убедительно.
«Мы очень быстро переходим от юниорной горнодобывающей компании к компании среднего уровня как с точки зрения масштабов горной добычи, так и с точки зрения доходов. Совсем недавно мы получили поступления в размере $250 млн, и стремимся увеличить их. Это то, что видит Assore», - сказал Гилбертсон в интервью еженедельнику для инвесторов Financial Mail.
Ставка Assore уже окупается. Транш акций Визе была продана, когда цены на акции Gemfields колебались в незначительных пределах в районе 13 пенсов за акцию. По данным британских инвестиционных компаний Liberum и finnCap, ее акции в Лондоне стоят около 16 пенсов за штуку и могут достичь 25 пенсов.
За последние 12 месяцев акции Gemfields выросли на 24%, хотя это следует рассматривать в контексте 2020 года, когда фирма чуть не разорилась. Ограничения на поездки, связанные с Covid, остановили аукционы драгоценных камней на год. Следовательно, Gemfields сократила зарплаты сотрудников и руководителей, закрыла рудники Монтепуэс и Кагем (Kagem), свой изумрудный рудник в Замбии, а затем ей оставалось лишь молиться. К счастью, Gemfields не пришлось просить у акционеров денежные средства, но она была на волосок от гибели, говорит Гилбертсон. Недавно он назвал 2020 год «ужасным».
Понятно, что вся это прошло. Аналитики Бен Дэвис (Ben Davis), Том Прайс (Tom Price) и Юэнь Лоу (Yuen Low) из Liberum говорят, что Gemfields «вышла из этого испытания, став сильнее, чем когда-либо». Свободный денежный поток за 12 месяцев, закончившихся в декабре, составил $118 млн, а балансовый отчет «полностью восстановился», и чистые денежные средства составили $62 млн. Кроме того, Gemfields впервые принесла дивиденды в размере 1,7 цента США на акцию. Хотя еще нет решения по выплатам, Gemfields имеет самую высокую доходность среди добытчиков драгоценных камней, которая составляет 7,3%.
Вопрос, однако, в том, как Assore поступит дальше с Gemfields. «Assore является крупнейшим акционером Gemfields, и при наличии 30% акций это приведет к обязательному предложению акционерам [с точки зрения британских правил поглощения], - говорит Гилбертсон. - Я не верю, что Assore собирается это делать».
Скорее, Gemfields является частью инвестиционного плана Assore после того, как она стала частной. Если бы инвестиции Assore в Gemfields были сделаны пару лет назад, когда она была зарегистрирована на бирже, это вызвало бы у некоторых удивление, признает Гилбертсон. Однако теперь это похоже на стратегию Assore: например, у нее есть миноритарный пакет аналогичного размера в зарегистрированной в Британии геологоразведочной фирме Atlantic Lithium.
«То, что мы видели до сих пор от Assore, так это желание работать вместе», - говорит Гилбертсон. Также был обмен технологиями и практическими рекомендациями в конструкторско-технологическом и горнодобывающем отделах. Это важно, поскольку Gemfields готовится к расширению. Планируется увеличение объема производства рубинов на руднике Монтепуэс, а вторая промывочная установка будет введена в эксплуатацию примерно в первом квартале 2023 года. В целом на 2022 финансовый год Gemfields запланировала около $50 млн капиталовложений. По словам Чарли Лонга (Charlie Long) из finnCap, исходя из текущей динамики цен на рубины и с учетом увеличения объемов в дальнейшем, через два-три года поступления могут увеличиться до $300 млн.
Assore также является основным акционером для Gemfields, что может положить конец двухлетним недружелюбным отношениям с акционерами. Тон таких отношений в значительной степени был задан акционером-активистом, а также шквалом критики и славой семьи Ле Ру (Le Roux) из банка Capitec согласно теории Рациональных ожиданий (Rational Expectations); семье по-прежнему принадлежит 9% в Gemfields. Гилбертсон сравнивает недавнее соглашение между сторонами с моментом «правды и примирения». Одним «яблоком раздора», которое спровоцировал шквал критики, было давнее недовольство акционеров Gemfields зарплатой руководителей фирмы. Ее отчет о вознаграждении не получил более 75% голосов за последние четыре года, хотя в 2021 году он признан почти удовлетворительным.
Среди недовольных есть оставшиеся акционеры предшественника компании Gemfields, инвестиционный фонд Pallinghurst Resources, зарегистрированный Брайаном Гилбертсоном на JSE в 2007 году по цене 10 рэндов за акцию. Можно было бы обвинить мировой финансовый кризис 2008 года в плохом начале существования Pallinghurst, но акционеры Pallinghurst склонны винить отца и сына Гилбертсонов. Investec и вашингтонская инвестиционная компания EMG Investments, ушли из торговли акциями в 2017 году примерно в то время, когда фонд Pallinghurst был закрыт и реструктурирован, в результате получилась ситуация с Gemfields.
Pallinghurst долгое время преследовали значительные скидки по сравнению с чистой стоимостью активов. Это все еще реальность для Gemfields, но она стала меньше, говорит Гилбертсон. «Нет никакой «волшебной пыли», которую мы могли бы посыпать. Это просто тяжелая работа», - говорит он о завоевании доверия рынка. Опять же, можно понять, почему Assore увидела окно возможностей.
Менее ощутимый фактор, но, возможно, решающий для инвестиций Assore в Gemfields, связан с чувством романтики, которое может быть только у горняков по отношению к безжизненному камню. «Мы обратились к их глазам и их сердцу», - говорит Гилбертсон о страсти семьи Сакко (Sacco) ко всем геологическим формам. Личная коллекция Де Сакко, состоящая из более чем 3 500 образцов минералов, была тщательно отобрана и включает в себя такие диковинки, как пирофиллит, минерал, обладающий известными таинственными силами. Это один из примеров того, почему Гилбертсон описывает Сакко как «страстного коллекционера».
Трудноуправляемый рынок
Что касается рубинов, изумрудов и других цветных драгоценных камней, таких как сапфиры, прежде всего нужно знать, что их рынок явно менее упорядочен по сравнению с любыми другими предметами роскоши. Алмазная отрасль, например, имеет множество поставщиков, дилеров и трейдеров камнями, а благодаря проверенным временем ценовым показателям существует определенная степень стандартизации стоимости. Этого просто не существует в секторе цветных драгоценных камнях.
Возьмем, к примеру, топовый Mercedes Benz, который, по оценкам, примерно в 10 раз дороже дешевой модели стоимостью, скажем, 30 000 евро. Но в драгоценных камнях разница между верхней и нижней стоимостью за карат оценивается в 30 миллионов раз. «Я работаю в этой отрасли уже много лет, и мне до сих пор трудно понять это, - говорит Гилбертсон. - Рынок цветных драгоценных камней все еще находится в зачаточном состоянии».
Это делает получение справедливой цены потенциально сложным делом. По его словам, оценивать цветные драгоценные камни при экспорте можно, но неразумно. «Вас надуют, потому что ни один сотрудник таможни не имеет опыта, достаточного для установления цены». В этом есть возможность для Gemfields, потому что, устанавливая порядок ценообразования, она также может укрепить свое лидерство на рынке. Она может попытаться сделать это, устанавливая замещающую цену на товары в месте происхождения в процессе, контролируемым государством. Затем Gemfields может получать от покупателей рыночную цену, взяв и удерживая лучшие камни, которые невозможно быстро отправить.
Связанным с этим риском развития рынка драгоценных камней является проблема установления происхождения алмазов, чего алмазная отрасль достигла лишь недавно. Однако на рынке цветных драгоценных камней это все еще проблематично. Согласно правительственным данным за 10 лет, на рудник Монтепуэс компании Gemfields, который работает всего семь из этих 10 лет, приходится около 94% от общего объема продаж рубинов, изумрудов и сапфиров из Мозамбика. «Я считаю это отвратительным, удручающим и поучительным, но, по крайней мере, это показывает, что драгоценные камни просто испарялись с континента».
Все эти факторы раскрывают перед инвесторами возможности при условии, что Gemfields сможет надежно производить свои камни, контролировать свои затраты и этично использовать развивающийся рынок. Но в Gemfields все еще есть некоторые недоработки. Одной из них является ее инвестиции в Fabergé, историческую российскую семейную ювелирную марку, которую Unilever когда-то перепрофилировала для продажи средств после бритья. Имевший убытки в прошлом, Гилбертсон отказывается считать это маркетинговыми затратами и говорит, что ситуация для бренда изменилась.
Другой проблемой является доля Gemfields в компании Sedibelo Platinum Mines, которая тогда предлагала драгоценные металлы и представляет собой возврат к временам Pallinghurst Resources. С тех пор, как Gemfields повторно вышла на листинг в Лондоне, доля Sedibelo была заблокирована в структуре. По большому счету, появился свет в конце тоннеля. Разделение в прошлом году теперь означает, что Gemfields имеет прямую долю в 6,5% в фирме, которую она теперь может продать, как только Sedibelo Platinum Mines будет зарегистрирована на бирже, возможно, в конце этого года.
Гилбертсон подтверждает, что вырученные средства будут возвращены акционерам. Если это может быть достигнуто наряду с политикой дивидендов, Gemfields может проложить новый путь.
