Статья раскрывает неизвестные страницы жизни первого и третьего сына Карла Фаберже: Евгения и Александра в Париже в 1920-1960 гг. Новые сведения позволят расширить знания по биографиям братьев, в которых еще много белых пятен. Эмигрантский период жизни сыновей Карла Фаберже требует научного осмысления. В 2012 году вышла из печати книги «Агафон Фаберже в Красном Петрограде», посвященная второму сыну Карла Фаберже Агафону, который дольше всех оставался в Советской России, а с 11 декабря 1927 по 20 октября 1951 г. проживал в Финляндии[1].Частично в этой книге упоминаются братья Евгений и Александр, но большей части в связи с денежными вопросами. Евгений Фаберже, по завещанию Карла Фаберже (1920) и Августы Богдановны Фаберже (1925), регулярно выдавал наследственную долю, причитающуюся Агафону, его пяти сыновьям. В Архиве Татьяны Фаберже сохранилось более сотни писем с финансовыми отчетами. Кроме того, Евгений выдавал долю, причитающуюся Александру и Николаю, а после смерти Николая (1939) его вдове.
Сведения об жизни братьев Евгения и Александра Фаберже в Париже сосредоточены в эпистолярном наследии братьев в Архиве Татьяны Фаберже. Документы от Евгения достались Федору Агафоновичу (1904 – 1971), племяннику Евгения и отцу Татьяны Фаберже в 1960 году, после смерти Евгения Карловича. Документы Александра Фаберже достались Татьяне Фаберже, частично из архива Евгения, а частью из архива сына Александра Петровича, проф. Александра Александровича Фаберже (1912-1988). За ними Татьяна Федоровна ездила уже в начале 1990-х гг. Это были детские дневники Алика, которые вела Иоанна, жена А.П. Фаберже и переписка Алика с отцом.
Наиболее подробные и фактически единственные биографические справки по Евгению и Александру Фаберже приведены нами в известном Справочнике «Художники Русского Зарубежья», изданном в 1999 г.[2] Сейчас, по прошествии 17 лет, с учетом вновь выявленных документов, есть возможность расширить биографичвские и творческие характеристики первого и третьего сыновей Карла Фаберже, проживших значительную часть своей жизни во Франции. Правда, вопросы остаются. Например, почему была выбрана Франция, хотя предки Фаберже, покинув Пикардию в 1685 роду, 109 лет жили в Германии, а с 1794 по 1927 гг. (если считать Агафона Карловича) 135 лет прожили в России. Дедушка Петер-Карл (1766 – 1858) прожил в Эстонии 64 года. Известно, что многие русские эмигранты осели там, например, поэт Игорь Северянин. Однако, выбор Парижа был не случайным. Это не зов крови, а нечто большее, попытка реализовать свои способности и сохранить славное имя Фаберже на новой, вновь возвращенной родине предков. Кстати, подавляющее большинство французских исследователей и историков считают до сих пор ювелиров Фаберже «русскими».
Евгений Фаберже. Автопортрет Россия, Петроград, 1918 г. бумага акварель, карандаш 66х44,5 см
Фаберже, Евгений (Евгений-Готтлиб) Карлович (29.05.1874 — 03.09.1960) — Старший сын Карла Густавовича Фаберже, талантливый художник по украшениям и портретист, учился в Петришуле с 1887 по 1892 год. Затем на ювелирном отделении Академии в Ханау в Германии, а также в Рисовальных классах проф. С.М. Зайденберга (родом из Киева, у него учились Ю. Анненков, Н.Акимов, М. Шагал) и Юрье Оллила в Атенеуме, Гельсинфорс, в 1919 г. С 1894 г. участвовал в делах фирмы отца, подписывал счета, неоднократно встречался с императором Николаем II. В 1897 году работал экспертом на выставке в Стокгольме. В 1900 году по итогам Всемирной выставки в Париже награждён офицерским знаком Академии Искусств Франции. Также награжден болгарским орденом Св. Александра. В 1910 г. награжден подарком из Кабинета Е.В. – золотым брелоком с изображением Государственного герба. С 1898 по 1918 годы вместе с братом Агафоном Карловичем доверенные фирмы в Санкт-Петербурге. В 1909–1918 – товарищ председателя Русского художественно-промышленного общества, член жюри Конкурса им. К. Г. Фаберже по ювелирному производству (1912).
В ноябре 1918 вместе с матерью перешел финскую границу. Полтора года с ней жил в Гельсинфорсе и Стокгольме, ожидая получение визы и улаживая материальные дела. В 1922 с братом Александром и бывшими сотрудниками фирмы Александром Маркетти (1875 – 1954) и Джулио Гверриери (1870 – 1954) основал компанию «Фаберже и Ко» в Париже. В 1951 был избран в административный совет Российского музыкального общества за рубежом.
Похоронен на кладбище Сент-Уан Паризьен в Париже, рядом с могилой брата Николая, которого похоронил 17 марта 1939 г.
Фаберже, Александр Карлович (17.12.1877 — 10 cентября 1952). Третий сын Карла Фаберже. Принял отчество Петрович, по второму имени отца, чтобы его по инициалам не путали с братом Агафоном (1876 – 1951). Учился в Петришуле с 1887 по 1895 год, в Центральном училище технического рисования барона Штиглица (1899 – 1904), в 1906 г. у живописца Кашо в Женеве и на вечерних курсах Строгановского училища в Москве в 1909 г. вместе с супругой Иоанной Фаберже, урожденной Таммерман. После разрыва Карла Фаберже со своим английским партнером по Московскому отделению Алланом Боу в 1906 году, Александр был назначен, вместе с Отто Ярке директором Московского Торгового дома «К. Фаберже», которому подчинялись Одесский и Киевский филиалы. В 1906 г. изучал эмалевое искусство в Париже, у эмальера Houillon. Французы – эмальеры сказали: «Это мы должны учиться у Вас в России, а не Вы у нас». Художник Московского отделения фирмы. Писал пейзажи, участвовал в групповых выставках. Входил в Московские художественные объединения «Общество искусств» (с 1913 г.) и «Свободное искусство» (1912 – 1920). В 1918 – 1919 гг. работал экспертом Наркомпроса по искусству Востока, один из шести учредителей Музея Востока, куда передал часть своей коллекции будд и нецке и книги по сиамскому орнаменту.
В 1904 женился на Иоанне Таммерман (1882–1930), родом из Эстляндии, в 1912 родился сын Александр, в будущем ученый-биолог, профессор, доктор наук.
Александр Петрович участвовал в 1-й и 2-й выставках картин Профессионального союза художников (1918; в состав Союза входили Владимир Маяковский и Владимир Кельх, родной брат Александра Кельха, всего было 93 члена), 3-й Государственной выставке картин (1919) и Выставке Союза деятелей прикладного искусства и художественной промышленности (1919). В сентябре 1919 подвергся аресту, как участник антибольшевистского «офицерского» заговора. Был освобожден и в апреле 1920 г. нелегально перешел финскую границу.
С ноября 1918 за границей находились жена и сын. Жил в Париже. Вместе с братом Евгением основал фирму «Фаберже и Ко» (1922). Разрабатывал и изготавливал ювелирные изделия, создавал фигурки животных из камня. Похоронен в Сент-Женевьев-де-Буа. Надгробие выполнено по эскизу Альберта Александровича Бенуа[3].
Жизнь братьев Фаберже в Париже можно разделить на несколько периодов.
Первый: 1920-1929 гг., до всемирного экономического кризиса (1929), можно назвать времен несбывшихся надежд, а также «временем собирать камни» (без намека на каламбур: «собирать драгоценные камни»). Еще были средства, и братья, как многие эмигранты, «жили на чемоданах», полагая, что скоро Советская власть падет и можно будет вернуться в Петроград и Москву. Бирбаум советовал продать петроградские активы и предлагал швейцарских покупателей (1922 г.). Николай Фаберже из Лондона предлагал в 1922 г. организовать фирму в Лондоне, с участием бывших английских партнеров. Все это осталось в проектах. Поездки Евгения в Ригу (1926 и 1927 г.) с целью получения имущества фирмы от бывшего бухгалтера фирмы Отто Бауэра. Безуспешные опытки через латвийских адвокатов получить 2400 вещей, конфискованных ЧК из Московского магазина 30 марта 1919 г. Возврат вещей из Советской России (1926 г.). В 1930 году Евгений составляет Список ценностей, оставленных в России. В Списке 30 адресов, из них получены вещи по 15 адресам.
Второй: 1930 – 1940 гг., до оккупации Парижа немцами. Время «рецессии», вяло текущего развития, но в то же время накопления интеллектуального капитала по теме Фаберже. Перманентные материальные трудности для обоих братьев. Евгений Фаберже помогает Г.Ч. Бэйнбриджу в написании книги про отца (См. Приложение 1) и составляет обширные списки друзей и знакомых, oказавшихся в эмиграции. В Америке А. Хаммер издает книгу «В поисках сокровищ Романовых» (1932) и готовит почву для развития американского рынка Фаберже. Евгений и Бирбаум встречаются с братьями Хаммерами.
Третий: 1940 – 1945 гг. Этот период можно назвать «темным». Нет никакой информации после июня 1940 года. В архиве Татьяны Фаберже сохранилось письмо Евгения от августа 1941 г. в Лейпциг, главному редактору всемирно известного Словаря художников Тиме-Беккера (См. Приложение 2). В 1942 г., в память 100-летия фирмы Евгений Фаберже нарисовал сангиной портрет отца с воскового бюста, который ему прислал из Лейпцига его друг по Академии художеств в Ханау Йозеф Лимбург. Бюст и портрет сейчас в архиве Татьяны Фаберже.
Последний период: 1945 - 1960 гг. Это период материальной реализации идей Фаберже: Евгений Фаберже выпускает в Париже изделия в стиле Фаберже, Г.Ч. Бэйнбридж и К.А. Сноуман выпускают свои знаменитые монографии. Период можно назвать «американским», поскольку рынок Фаберже переместился из Европы в Америку. В 1951 г. американец Самуэль Рубин приобрел у братьев Евгения и Александра товарную марку Фаберже (См. Приложение 3). Александр умирает в 1952 г. последние 8 лет Евгений живет один.
Федор Агафонович входил в состав фирмы «Фаберже и Ко», куда его включил Евгений в конце 40-х гг. После окончания войны один из учредителей этой фирмы Джулио Гверриери не получил разрешения вернуться в Париж, поскольку был членом партии Муссолини, а Федор хотел работать как ювелир. Он получил в 1932 г. диплом ювелира, окончив Женевскую школу декоративного искусства. В условиях мирового кризиса 30-х гг. не мог работать по специальности ювелира, а выезд в Париж был невозможен. После войны Евгений Карлович собрал мастеров, которые ранее работали в России у Фаберже, таких как Прокофий Овчинников из Екатеринбурга (умер в Париже в 1950) году, руководитель Одесского филиала мастер Владимир Другов (1872 – 1955), мастер из Петербурга – Петрограда Николаев (брат Владимира Гавриловича Николаева, старшего мастера у Тилемана), сын эмальера Георга Штейна, одесский мастер Никулин и легендарный мастер Михаил Иванов. К этой группе присоединился Федор Агафонович. После издания книги Г.Ч. Бэйнбриджа (1949) и К. А. Сноумана (1953), прошедших выставок, резко возрос спрос на произведения Фаберже и «группа Евгения Фаберже» стала по заданию владельцев лондонской фирмы ВАРТСКИ Эммануила и Кеннета Сноуманов, а также антиквара Леона Гринберга исполнять вещи в «стиле Фаберже», по той же ювелирной и камнерезной технологии. Только в 1962 г., через два года после смерти Евгения Федор Фаберже обнаружил, что Сноуман продавал его произведения – «новоделы», под маркой Карла Фаберже, поскольку они действительно несли на себе клеймо «Фаберже». Теминология до сих пор не устоялась, поэтому надо различать «новоделы, исполненные носителями фамилии Фаберже» от «новоделов, исполненных зарубежными и российскими мастерами». Личное клеймо – именник Федора затиралось и оставалось только клеймо фирмы. Федор Фаберже намеревался подать на Сноумана в суд, однако лондонский антиквар срочно приехал в Женеву и погасил скандал. Стоило это ему недорого, поскольку цены на «новоделы» он продавал в пять раз дороже, чем платил Федору и его товарищам. В 1958 году, за два года до смерти Евгений Карлович официально передал права на фирменное клеймо «Фаберже» Федору Агафоновичу. В 1954 г. Евгению Карловичу исполнилось 80 лет и в одном из писем он констатировал, что после 1954 г., его фирма «Фаберже и Ко» не работала и ежегодно предъявляла нулевой баланс. Это также связано со смертью в 1954 году партнера Евгения Александра Карловича Маркетти. Заслугой Евгения и группы его мастеров является то, что они пытались сохранить традиционные технологии Фаберже. Как пишет в письме Федору Фаберже мастер Михаил Иванов (1960 г., Архив Татьяны Фаберже): «В Идар-Оберштейне местные лапидары каждый имеет перед собой книги Сноумана и делают по ним каменных зверей». О том же пишет немецкий камнерез Вильд в 1981 г. Он сообщает, что Евгений Фаберже посещал Идар-Оберштейн в 1927 г., а в 50-х г. Евгений посылал в Идар-Оберштейн мастера М. Иванова[4]. В том же 1954 г. Евгений передает своим племянникам: Федору и проф. А.А. Фаберже списки ценностей фирмы, оставшиеся в России с надеждой, что им удасться вернуться в Россию и разыскать...
Из документов Архива Татьяны Фаберже выясняется громадная роль Евгения в предоставлении Генри Чарльзу Бэйнбриджу (1974 – 1954) материалов для автобиографической книги «Дважды семь», которую бывший управляющий их Лондонским магазином Бэйнбридж выпустил в 1933 году[5]. В этой книге большие главы посвящены работе автора в фирме Фаберже в 1906 – 1915. Бэйнбридж готовил следующую книгу, посвященную только жизни и творчеству Карла Фаберже. Выход ее был намечен на 1940 год, но Вторая Мировая война, начавшаяся 1 сентября 1939 года отодвинула эти планы и презентация состоялась только в 1949 году. Евгений сообщил Бэйнбриджу фамилии 72 художников и мастеров фирмы и 12 сотрудников. На самом деле, фамилий мастеров, художников и специалистов было еще больше и полностью впервые они опубликованы в нашей книге «История фирмы Фаберже» в 1992 году[6]. Из интенсивной переписки 30-х годов Евгения и Бэйнбриджа, выясняется, что Бэйнбридж ничего не знал о мастерах и художниках фирмы. Он сам пишет, что только через несколько лет после работы в фирме узнал, что Фаберже ежегодно исполняет Императорские пасхальные яйца[7]. Надо отдать должное Бэйнбриджу, он аккуратно присылал Евгению свои статьи, посвященные искусству фирмы Фаберже, которые сам регулярно публиковал в авторитетном лондонском журнале «Конносьер»[8] [9] [10], в истории он остался первым автором – биографом Карла Фаберже. Евгений, правда писал антиквару Леону Гринбергу (1901 – 1980), который его уговаривал написать мемуары, что не чувствует литературных способностей. Гринберг буквально умолял: «ПИШИТЕ О ФАБЕРЖЕ! (выделено Л. Гринбергом – В.С.). Диктуйте каждый день один час, все, что придет на ум[11]. Бэйнбриджу Евгений писал в 1934 году: «Я тоже не писатель, я не умею писать интересно; я привожу лишь голые факты (выделено нами – В.С.). Однако и Евгений публиковал в эмигрантской прессе свои статьи по истории фирмы Фаберже. Тот же Гринберг невысоко оценивал достоинства книги англичанина. Очевидно, Гринберг знал, что все важные факты англичанин получил от Евгения. Также Евгений Карлович помогал молодому искусствоведу-антиквару и дилеру Кеннету Сноуману, предоставил ему информацию и фотографии из собственного архива, просив их вернуть, что Сноуман так и не сделал, а после смерти Евгения не передал эти фотографии наследникам. Как говорил в своих мемуарах Олег Агафонович Фаберже, много желающих «бесплатно прокатиться на «тройке Фаберже»[12]. Тем не менее Евгений едет на презентацию книги Бэйнбриджа[13] и Сноумана[14] в Лондон в 1949 и 1953 гг., встречается с членами королевской семьи, дает консультации по изделиям королевской коллекции. В 1957 г. (Евгению 83 года) он предпринимает последнюю поездку в Англию, посещает поместье Лутон-Ху, по приглашению правнучки А.С. Пушкина леди Зии Вернер. Ее отец, великий князь Михаил Михайлович много покупал в Лондонском магазине Фаберже. Олег Агафонович Фаберже (1923-1993), «последний из Фаберже, родившихся в России», как он с гордостью себя аттестовал, в своих мемуарах рассказывает о посещении вместе с отцом Парижа в 1931 году, когда они покупали мебель. Встретились они и с Евгением Фаберже: «Старший брат моего отца Евгений вместе с Андреа Маркетти открыл небольшую фирму и занимался в основном ремонтом изделий Фаберже. После того, как мы поселились в Финляндии, отец не поддерживал связи со своими братьями, ни со своей первой семьей, и поскольку о них почти ничего не говорили у нас дома, я не знаю, что с ними стало. Единственным исключением являлся мой дядя Евгений, который навестил нас за год до смерти моего отца (1950 г. – В.С.), а также дочь моего брата Татьяна, которая живет в Женеве. С ней я поддерживаю связь и сегодня»[15]. Здесь Олег Агафонович не договаривает. Дело в том, что пять сыновей от первого брака, вместе с их матерью Лидией Александровной жили в очень стесненных материальных условиях, в то время как Олег благодарит в мемуарах отца за «золотое детство». Евгений защищал имущественные интересы сыновей Агафона от первого брака. В частности, ему удалось получить в 1924 году жемчужное ожерелье, которое Агафон Карлович передал пероградскому фабриканту, швейцарцу Бремме, для реализации и передаче Лидии Александровне. На эти деньги в Версуа, пригороде Женевы в 1925 г. был куплен дом, где родилась Татьяна Фаберже. Но кроме этого ожерелья, никаких денег, вплоть до конца 1928 г. Лидии и ее сыновьям от Агафона Карловича не поступало. Евгений выплачивал Лидии ее долю в деле Фаберже. В 1914 г. Лидия Александровна имела в капитале фирмы 200 000 руб., ее свадебное наследство от отца, купца 1-ой гильдии, придворного поставщика Александра Ивановича Трейберга. А приезжал он в 1950 году, чтобы получить деньги в государственном банке, которые принадлежали наследникам.
В 30-х годах, во время мирового кризиса у Евгения Фаберже была масса свободного времени. Он приходил в контору и писал письма своим друзьям, чем занимал свой интеллект. Он обладал удивительной памятью, что касается генеалогии своих друзей и знакомых. Писал на семи языках: русском, немецком, французском, английском, итальянском и шведском. Знал прилично финский и латышский. В телефонно-адресной книжке Евгения Фаберже, которую он вел в Париже с 1931 по 1960 год насчитывается более 2000 фамилий[16]. Кажется, здесь вся русская эмиграция. Удивляет разнообразие персонажей (контингента). Так же как необычайно разнообразен ассортимент изделий фирмы, так же широко представлены самые разные клиенты и заказчики изделий Фаберже, разных национальностей из разных стран: здесь и члены императорской фамилии, и аристократия, и гвардейские офицеры и представители торгово-промышленной и финансовой буржуазии и конечно, женщины. Особенно много артистов и артисток балета. Их всех Евгений Фаберже знал в лицо, и они его знали. Много клиентов, которые обращались в контору Евгения с просьбой оценить бывшие изделия фирмы и продать их. Это составляло основу материального существования компании «Фаберже и Ко». Иногда члены фирмы занимались мелким ремонтом, приводили изделия в товарный вид, что естественно для ювелирного антиквариата. Поэтому в адресной книжке мы видим фамилии парижских лапидаров, эмальеров, футлярщиков и ювелиров, к которым обращался за помощью Евгений.
Евгений Карлович Фаберже в эмиграции сообщает Василию Энгельману о судьбе школьных друзей – «петринеров», то есть выпускников Петришуле, где оба учились (Письмо 1933 г., с продолжением в 1938 г.). Адреса и судьбы более 600 друзей и знакомых по Петербургу (Архив Татьяны Фаберже)[17]. Этот документ должен быть востребован специалистом по истории русской диаспоры.
Не забывал Евгений Фаберже и собственное творчество. Как вспоминает Татьяна Фаберже, чаще чем в неделю, Евгений Карлович посещал студию, с натурщиками и натурщицами, где была целая компания художников. Это конец 40-х гг. Любил Евгений посещать художественные музеи и выставки. Евгению очень удавались портреты молодых женщин, русских эмигранток, которых он рисовал в стиле художника Чарткова из гоголевского «Портрета», то есть, этакими «Психеями», которыми они себя мечтали видеть. К сожалению, и к большому удивлению, этих полотен мы практически не видим на антикварном рынке, так же, как и живописных работ Александра Фаберже. Леон Гринберг после смерти Евгения делится воспоминануиями о нем в письме проф. А.А. Фаберже:
Кеннет Сноуман в своей книге 1953 года упоминает, что Евгений Фаберже нарисовал по заданию Сергея Лифаря, организатора грандиозной мемориальной выставки 1937 года, посвященной Александру Сергеевичу Пушкину, портрет поэта, который был в качестве занавеса на сцене[18]. Евгений Фаберже рассылал фотографии этого портрета своим друзьям, в том числе Александру Николаевичу Бенуа. Также Евгений нарисовал портреты Федора Шаляпина, Эммануила Нобеля и поэта Гёте. Евгений в одном из писем раскрыл секрет портрета Пушкина: он взял широко известный портрет работы художника Тропинина и повернул его зеркальным образом. Это один из известных приемов художников. Менее известен факт, что именно Евгений Фаберже составил музыкальную программу торжественного вечера, посвященного А.С. Пушкину. Евгений был большим знатоком музыки, в детстве он с братьями составлял квартет, а уроки музыки им давал капельмейстер одного из гвардейских полков. Лучшим другом Евгения в эмиграции был Владимир Эдуардович Направник, сын композитора, секретарь Русского музыкального общества, а до 1917 года исполняющий обязанности начальника Камерального управления Кабинета его величества. С ним Евгению приходилось часто общаться при получении и сдаче заказов для Кабинета Е.В.
Фактически на протяжении всех 40 лет эмиграции Евгений Фаберже не оставлял надежды получить возмещения от Швейцарского правительства за собственные вещи фирмы, которые он передал под расписку кассира Швейцарской миссии в Петрограде г-на Циммермана в декабре 1917 года, когда Карл Фаберже безвозмездно передал дом для жительства Швейцарской миссии. Семь чемоданов с вещами Фаберже сотрудники миссии, не известив об этом владельцев, переместили в одну из октябрьских ночей 1918 г. в помещение Норвежского консульства по адресу: наб. реки Мойки, 42, будучи предупрежденными о налете большевиков на здание дома Фаберже. Однако Евгения Фаберже он не предупредили. Охраняли эти перенесенные чемоданы два петроградских студента, швейцарцы по происхождению. На следующую ночь группа молодчиков подъехала на извозчиках. Каким-то образом попали в помещении Норвежской миссии и вывезли самое ценное.
У Татьяны Фаберже в архиве имеется список драгоценностей и эскизы утраченных вещей. Но до сих пор вещи из «чемоданов Фаберже» не появлялись на аукционах «Сотбис» и «Кристи». Где они? Варианты ответа: в России, в Швейцарии, в сейфах ЧК, в Гохране, закопаны... Один журналист предположил даже, что это очередная мистификация Карла Фаберже, который был неистощим на подобные выдумки.
Никакой компенсации от швейцарской дипломатической миссии потомки Карла Фаберже не получили, хотя обращались неоднократно: в 1920-х, 1930-х, 1940-х. Последние попытки апелляции к швейцарскому правительству предпринимал Федор Агафонович Фаберже в 1960-х гг., а после его смерти, в 1970-х гг., — его дочь Татьяна Фаберже. «Мы всю жизнь работали на адвокатов» - говорит она. Безрезультатно...
Одна из главных причин отказа — Фаберже не были швейцарскими гражданами. Другие причины — утрата документов, изъятых ЧК у Бирбаума, смерть свидетелей. Помимо кассира Циммермана, в 1924 г. в Риге скончался швейцарский консул Мантель, близкий друг Карла Фаберже, который под присягой мог подтвердить истинное содержимое легендарного саквояжа. В архиве Татьяны Фаберже имеется переписка с тогдашним представителем Швейцарии в России г-ном А. Жюно, который проживал в Цюрихе и знал о краже, и другим дипломатом — г-ном Пфистером, проживавшим в Базеле. Оба они не отказывались, что стоимость саквояжа превышала объявленную в 16 раз, но швейцарские чиновники всякий раз тормозили депо.
В конце 1940-х гг. Евгений Карлович Фаберже обращался за содействием к швейцарскому министру иностранных дел д-ру Брюггману (президенту Швейцарии в 40-х гг), с которым он был знаком еще по Петрограду. Квартира Фаберже была записана на имя Брюггманна... Но и всесильный министр ничем не помог. Есть гипотеза, что за два месяца до своей кончины Карл Густавович Фаберже выехал из Висбадена (Германия) в Швейцарию как раз для того, чтобы хлопотать о получении компенсации за утраченные драгоценности[19].
В монографии «Франц Бирбаум – главный мастер фирмы Фаберже» (2016) впервые опубликовано эпистолярное наследие Франца Бирбаума и Евгения Фаберже, 12 писем 1922 – 1939 гг. из Архива Татьяны Фаберже. Здесь любопытными предоставляются факты о тайнике в петроградском доме на Лодейнопольской улице, 5, где проживал Франц Бирбаум[20]. Евгений Фаберже, в конце 1925 г., посылал в Ленинград некую даму, которая приходила и спрашивала проживавшую в том доме вдову умершего в 1918 году эмальера фирмы Фаберже Николая Петрова, владельца дома, где квартировал Бирбаум, о закопанных в подвале ценностях фирмы, которые были переданы на сохранение Францу Бирбауму. Кто эта «таинственная дама», которая привезла ценности в Париж из России, посетив еще и Москву – мы до сих пор не знаем. Всего было перевезено ценностей, возможно, дипломатической почтой или через «окно» в финской границе на 1 млн. французских франко, по тогдашнему курсу 40 000 долл. Эти ценности подлежали распределению между наследниками, которых на тот момент было 4, это сыновья Карла Густавовича. Долю Агафона получали его пять сыновей. Однако в 1929 году случился мировой кризис, и реализация драгоценных камней была затруднительна. Евгений Фаберже в одном из писем пишет в начале 30-х гг., что «сейчас бриллианты стоят в 5-6 раз дешевле, чем должны стоить». Некоторое оживление наступило в 1937 году, когда в Париж на Всемирную выставку стали приезжать американцы. Любопытными из переписки выясняются подробности о братьях Арманде и Викторе Хаммерах, которые активно скупали изделий Фаберже и интересовались у Бирбаума точным количеством императорских пасхальных яиц и их местонахождением. Бирбаум переадресовал этот вопрос Евгению, но тот тоже не мог ответить точно. Известно из мемуаров Арманда Хаммера, что через его руки прошло более 2000 произведений Фаберже, в том числе он выгодно реализовал американским коллекционерам 13 Императорских пасхальных яиц.
В 1928 году Евгений Фаберже получил французское гражданство. Он сделал это вовремя, хотя процедура его получения французским правительством все время усложнялась. Очевидно, было принято во внимание, что Евгений был награжден по итогам Всемирной выставки 1900 года французским орденом. Александр Фаберже затянул с получением гражданства и напрасно. Когда бывший русский офицер Павел Горгулов в 1932 году убил французского президента Поля Думерга, французское правительство прекратила обращать во французское гражданство бывших русских подданных. Они так и остались «нансенистами», то есть обладателями «нансеновского паспорта». Французский паспорт Александр хотел получить, чтобы стать шофером, он серьезно учился профессии водителя.