Елена Гагарина
© Пресс-служба музеев Московского Кремля
Музеи Московского Кремля, побившие в 2015 году рекорд по посещаемости, в нынешнем году ожидают еще большего интереса к себе москвичей и гостей столицы. Впрочем, приятные цифры, "кричащие" о победе духовных ценностей над страстью к воскресному шопингу, оборачиваются некоторыми проблемами для главного музея России. Его генеральный директор Елена Гагарина в интервью ТАСС рассказала об особенностях работы в кремлевской сокровищнице, влиянии на нее "примет времени", а также о планах музеев.
– Музеям Московского Кремля более двух веков, а в прошлом году исполнилось 25 лет с тех пор, как Кремль включен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Еще одна знаменательная дата для вас лично – 12 апреля исполнилось 15 лет, как вы служите на посту генерального директора. Что сегодня представляет собой главный музей страны?
– В состав музейной части входят все древние и главные памятники. Это, прежде всего, Оружейная палата и Патриарший дворец, это церкви и соборы, которые расположены на Соборной площади, – Успенский, Архангельский, Благовещенский, Церковь Ризоположения, а также те пять церквей, которые находятся внутри Большого Кремлевского дворца. Все это – музейные объекты, мы следим за их состоянием, реставрируем их.
Кремль не только музей, но и главная, действующая резиденция президента России. Так что на территории Кремля очень и очень сложно с проверкой людей, которые работают в музее. Мы не можем иметь, как теперь модно говорить, "аутсорсинг" – тех, кто занимается обслуживанием, уборкой, смотрителей, охранников и так далее. Поэтому все они являются штатными сотрудниками. Кроме того, музей ведет очень разноплановую деятельность, в нашу работу входит то, чем часто музеи не занимаются. Это реставрация архитектуры. Такой большой штат – около 700 человек – нам совершенно необходим, чтобы правильно обслуживать коллекцию. А что касается самой коллекции, то она не очень велика – около 160 тысяч экспонатов. Я говорю около, потому что никогда не известно точное число. Это зависит от того, как считать. Например, сервиз считать одним экспонатом или группой? Шашка с ножнами – это один экспонат или два? Кроме того, конечно, коллекция все время пополняется, и цифры медленно, но растут.
– А за счет чего коллекция пополняется?
– Вот сейчас, например, мы покупаем русское стекло, некоторые предметы из русских сервизов ХIХ века. Недавно приобрели испанский церковный крест ХVI века. У нас постоянно появляется что-то новое.
– Музей покупает на свои средства?
– Да. Это очень большая работа, очень серьезная. Этим занимаются научные сотрудники, каждый из них по своему направлению знает, что возникает на рынке. А дальше мы уже обсуждаем, можем мы это приобрести или не можем.
– В аукционах участвуете?
– Нет, мы не имеем права участвовать в аукционах, поскольку мы бюджетная организация. Мы покупаем у дилеров или у владельцев. Очень в редких случаях, конечно, можно договориться с владельцами аукционов, чтобы вещь была продана до торгов. Но это исключения.
– Меценаты не помогают? Это же модно...
– Иногда случается. Вот недавно мы получили от компании "Алроса" произведения современных ювелиров. Лет 13 назад был специальный проект – несколько ювелиров под руководством Максима Вознесенского делали тогда очень интересную коллекцию. А мы потом показывали эти предметы на выставке "Бриллиант в русском авангарде" (2013 год). Это действительно авангардные вещи, абсолютно непохожие на то, что делается в ювелирном искусстве вообще. Но эта коллекция принадлежала компании "Алроса", и, когда мы узнали о том, что они собираются ее демонтировать, мы провели очень серьезные переговоры, и компания коллекцию нам подарила, несмотря на то, что стоимость – исключительная. Вообще, когда мы делаем выставку какого-то ювелира либо ювелирного дома, то условием ее проведения является дар в коллекцию музея одной вещи по нашему выбору. Ведь выставка – всегда коммерческий проект.
– А награды?
– Управление президента по государственным наградам передало музею очень важную коллекцию, которую мы показывали на выставке в прошлом году. Это ордена "Победы" великих советских военачальников, часть наград Сталина с документами.
В 2015 году мы получили совершенно замечательный дар в виде коллекции русских орденов, которые были в свое время проданы через Гохран. Это большая коллекция (более 100 коронационных регалий, орденских знаков, наградных и памятных медалей Российской империи, которые были вывезены за рубеж в 1920-х годах, – прим. ТАСС), сейчас занимаемся ее изучением.
А недавно (в апреле 2015-го – прим. ТАСС) на выставке "Рыцарские ордена Европы" мы показывали коллекцию Андрея Леонидовича Хазина, и в результате в музее оказалась Королевская Викторианская цепь из его коллекции, которая принадлежала Николаю Второму. Она сейчас находится у нас на экспозиции в Оружейной палате.
Это была очень сложная юридическая история... По правилам после смерти владельца цепь должна была вернуться в Королевскую коллекцию, но вместе с другими наградами императора была продана в 1922 году. Поменяв несколько владельцев, цепь попала в руки к А.Л. Хазину. Вместе с ним мы решили, что самым правильным и важным будет, если в результате проведения выставки этот памятник попадет к нам в музей. Но поскольку у цепи был очень сложный юридический статус, нам пришлось вступить в переговоры с Королевской коллекцией и непосредственно с Ее Величеством Королевой Великобритании Елизаветой II, которая согласилась признать Андрея Леонидовича Хазина добросовестным приобретателем. Он же признал права Великобритании на владение этим предметом. Цепь стала частью Королевской коллекции, а уже королева передала эту цепь в долгосрочное, то есть вечное, безвозмездное пользование Музеям Московского Кремля.
– Действительно, очень сложная международная история... На фоне нынешней непростой политической обстановки в мире как идет сотрудничество музея с зарубежными коллегами? Отражаются ли на вас антироссийские настроения некоторых стран?
– Смотря с какими странами. Отражаются. У нас было несколько очень неприятных случаев. В основном с европейцами.
Но бывают и другие случаи. Вы знаете, насколько у нас сложные отношения с Великобританией. Но тем не менее на выставку "Рыцарские ордена Европы", где выставлялась часть коллекции А.Л. Хазина, королева Елизавета II прислала часть наград своей коллекции, чего обычно не делается. Это, наверное, первый раз. Поэтому нам это очень приятно. Такой вклад в выставку ее очень украсил и обогатил, потому что лучшая часть коллекции европейских орденов – это ордена Британской империи.
– Неприятности с другими странами в чем выражаются?
– Наши европейские коллеги, прекрасно понимая, какого высокого уровня сотрудники работают в Музеях Московского Кремля, с большим удовольствием пользуются нашими знаниями, но потом не всегда адекватно ведут себя в организации проектов, которые должны проходить на их территории.
Был достаточно неприятный инцидент с австрийской стороной, с фондом Эстерхази. Когда у нас был перекрестный год культуры Австрии и России, буквально за месяц до открытия выставки в Кремле отказался предоставить на нее вещи, хотя даже посольство было очень заинтересовано, чтобы это произошло.
Такая же история произошла с одним из музеев Дании, когда у нас должен был состояться обменный проект, но во время переговоров нам сказали, что неясна политическая ситуация, поэтому они не могут гарантировать предоставление вещей в Москву. То есть взять наши предметы к себе возможно, а отправить свои в Москву – это большой вопрос. В таких случаях мы заканчиваем переговоры, что абсолютно нормально.
Но есть и совершенно другие примеры. Например, сейчас у нас открывается выставка Василия Коноваленко, замечательного русского скульптора и камнереза, который в результате определенных событий в своей жизни вынужден был эмигрировать в Соединенные Штаты Америки, и большое число его работ находится там. Несмотря на очень сложные российско-американские отношения, в том числе в культурной сфере, музей Денвера и частные коллекционеры предоставляют на выставку все, что мы попросили. Поэтому все зависит от людей... Есть одна хорошая английская пословица: "Where there's a will there's a way..." ("Там, где есть желание, находятся и пути в решении вопроса"). Совсем недавно мы подписали соглашение с Марокко, договорились, что поможем им организовать мастерскую по реставрации тканей, поскольку в Музеях Кремля работают мастера высочайшей квалификации. Не секрет, что с Марокко отношения не самым лучшим образом сейчас развиваются. Но тем не менее в культурной сфере происходят такие приятные события, которых раньше никогда не было.
– Какие планы у Музеев Московского Кремля на ближайшее время?
– Осенью у нас открывается выставка, которая, думаю, будет интересна всем. Это выставка об искусстве ар-деко. Из Японии мы привозим вечерние платья 1920-30-х годов ведущих домов Высокой моды и будем показывать их вместе с драгоценностями соответствующего периода от фирм Cartier и Van Clief and Arpels. С Японией у России тоже отношения непростые, но тем не менее нам удается договариваться.
2017 год – перекрестный год туризма России и Франции. Открывать его мы будем очень важным выставочным проектом, который будет посвящен Людовику Святому и его сокровищнице. В нем будут участвовать и Лувр, и Национальная библиотека, и многие другие французские музеи. Я надеюсь, что эта выставка будет очень красивой и интересной. Тот период французской истории у всех на слуху, но мало кто эти предметы видел. Надеюсь, что нам удастся их привезти и показать.
– Вы довольны посещаемостью Музеев Кремля?
– Совершенно очевидно, что большинство туристов в Москве в первую очередь посещают Кремль. Но нам важно, чтобы сюда ходили не только в Оружейную палату и на территорию, но и на выставки. И я должна сказать, что те проекты, которые мы делаем, имеют совершенно фантастические показатели по посещаемости. Например, выставку 2014 года "Индия: Драгоценности, покорившие мир", посетило более 500 тысяч зрителей. Мы вошли с этим проектом как музей номер один в рейтинг самых посещаемых и лучших выставок мира в номинации "Декоративно-прикладное искусство". Также наша выставка о великом шотландском дизайнере Чарльзе Макинтоше ("Манифест нового стиля" в 2014-м – прим. ТАСС) получила в 2015 году в Майами на международной премии приз зрительских симпатий. Тогда случилась ужасная трагедия: во время подготовки выставки в библиотеке Школы Искусств Глазго произошел пожар, и многое из того, что мы планировали показать на выставке, сгорело. Но выставку удалось сделать – опять с помощью японских коллег, которые предоставили свои экспонаты и в кратчайшие сроки оформили все документы. Такие поступки очень радуют.
Еще у нас были два совершенно фантастических по посещаемости проекта в Китае. В 2014-м на произведения Фаберже посмотрели полмиллиона человек, а в прошлом году на парадное оружие русских царей и императоров – 642 тысячи.
– У вас есть статистика по посещаемости Кремля? Сколько россиян и иностранцев?
– В Москву в год приезжает около миллиона китайских туристов. Половина из них приходит сюда. Получается, что из тех 2 миллионов 200 тысяч, что пришли в Музеи Московского Кремля в 2015-м, четвертая часть – это китайцы. В последние годы очень актуальной темой стал и корейский туризм. До миллиона приходится на европейских и американских туристов, которых стало не так много за последнее время. Остальная часть – это наши соотечественники. В течение года происходит "разделение" – москвичи приходят в первую очередь на выставки и посещают музей осенью, а в высокий туристический сезон с середины апреля до конца сентября – в основном иностранные туристы. И я не могу сказать, что меня очень радует цифра 2 миллиона 200 тысяч, которую мы получили за прошлый год. В этом году, я полагаю, количество туристов вырастет. Но в таком случае памятники наши такого наплыва просто не выдержат, и нам придется вводить квоты, как сейчас в Оружейную палату.
Возможно, будем вынуждены ввести ограничение на посещение соборов, поскольку больше 200 человек в одном соборе одновременно находиться не могут. Это и для памятников плохо, и туристы ничего не увидят. Хорошо, что у нас есть перспективы для решения этой проблемы. Но даже когда мы получим здание на Красной площади (Средние торговые ряды, Красная площадь, дом 5 – прим. ТАСС), все равно все туристы будут посещать Кремль. Понятно, что большинство коллекций переедут на Красную площадь, но государственные регалии останутся в Оружейной палате. И соборы мы никуда не перенесем, поэтому в Кремль все будут продолжать ходить.
– А на какой стадии проект по переезду на Красную площадь?
– Слово "переезд" произносить рано. Стройка еще очень далека от завершения. Мы сейчас разрабатываем с архитектурным бюро Юрия Григоряна проект, как должно выглядеть центральное помещение, построенное внутри каре. И занимаемся определением площадей. Это очень важная предварительная работа, без которой дальше идти невозможно. Буквально весь музей этим занят. Например, идет обсуждение на уровне хранителей, кому сколько площадей нужно, где какое оборудование будет находиться и так далее.
– Когда все-таки планируете переезд?
– Не раньше 2020 года. Проект очень большой, сложный, дорогой, поэтому мы должны все сделать правильно и на перспективу иметь площади, чтобы музей мог развиваться. Потому что все больше людей хотят в выходные ходить не только по магазинам и ресторанам, а еще посещать совсем другие места. И мы надеемся, что, располагая достаточной площадью, мы сможем делать проекты, которые связаны с совершенно различными областями культуры, проводить больше международных выставок, а также более полно показывать наши коллекции.
– Вы ведь ориентируетесь и на целевую аудиторию, например, на детей?
– Конечно. У нас есть специальные гиды, которые занимаются детьми. Например, Оружейную палату показывают так, как интересно детям 6-7 лет. Потому что в 6-7 лет у человека одно восприятие, а в 12-13 – совсем другое. Им нужны разные вещи и разный рассказ.
Я всегда говорю, что хорошо, когда дети приходят в музей с родителями. Чтобы им было с кем потом обменяться впечатлениями, с кем поговорить. Ведь дети переполнены эмоциями, и эти эмоции надо куда-то выплескивать. К тому же они понимают, что если кто-то из родителей с ними пошел, то мамам и папам это тоже интересно. Такой семейный подход в мире не очень распространен. Чаще приходят заниматься с учителями или со специальными педагогами. Каждый, кто путешествует, видит этих детей, сидящих на полу, – они рисуют, они отвечают на вопросы. Но мне кажется, что семейное посещение значительно важнее.
К нам в последнее время полюбили ходить на занятия папы вместе с детьми, именно на творческие занятия – что-то лепить, клеить, мастерить. У нас очень много программ для детей. Даже просто прогулка по Кремл
