Летом 2026 года выставка Уоллеса Чана «Сосуды других миров» пройдет на двух площадках — в Венеции и Шанхае. «Рождение» — 7-метровая титановая скульптура весом 4,6 тонны — первая работа из серии «Сосуды других миров», она является метафорой происхождения человечества.
Состоящая из более чем 5500 титановых деталей, 1500 алюминиевых компонентов и почти 20 000 стальных винтов, она содержит 725 шестеренок и 922 человеческие фигуры, переплетающиеся, как судьба, свидетельствующие о бесконечности времени. Когда в нее проникает свет, материалы и дух словно дышат как одно целое. Это сосуд, который ничего не вмещает, но в то же время содержит всё.
Статья и интервью Уоллеса Чана для сайта artribune.com. автор Альберто Вилья
Студия Уоллеса Чана (Фучжоу, 1956) в китайском городе Чжухай – это бизнес. И, глядя на работы, которые будут выставлены в Шанхайском музее Лонг в 2026 году, на самой важной персональной выставке в его карьере, становится ясно почему: создание титановых скульптур высотой до 10 метров требует пространства и сотрудников (которых в его случае около 40). Уоллес Чан, с длинной бородой и высокотехнологичными очками, приглашает нас предварительно ознакомиться с работами, которые будут представлены в Шанхае, а также с их уменьшенными версиями, которые, в свою очередь, станут частью почти одновременной выставки в Венеции, во время Биеннале искусств 2026 года, в церкви Санта-Мария-делла-Пьета. Вместо двух отдельных выставок, на самом деле, лучше говорить об одной выставке в двух местах: цель состоит именно в том, чтобы объединить две реальности, далекие в пространстве и времени, посредством произведений искусства, исследующих темы рождения, роста и смерти. Три фундаментальных этапа существования (как на Востоке, так и на Западе), которые всегда определяли творчество Чана, находят монументальное воплощение в двойной выставке «Сосуды других миров». Триптих скульптур (высотой 7, 8 и 10 метров) переосмысливает ампулы, содержащие olea sancta — освященные масла, используемые в католических обрядах крещения, конфирмации и елеопомазания больных: три церемонии, которые сами по себе символизируют этапы рождения, роста и смерти, исследуемые скульптурами Чана. Но все это, и многое другое, раскрывается непосредственно самим художником в следующем интервью.
Интервью с Уоллесом Чаном
По дороге к Вам я читал «Назад» Филипа К. Дика, действие которого происходит в мире, где время течет вспять, где жизнь течет из могилы в утробу, а не наоборот. Поэтому, простите, если я начну с конца: каковы ваши отношения со смертью и загробной жизнью?
— Для меня отношения между жизнью и смертью разрешаются в концепции «двери». Каждый человек во Вселенной обречен на смерть; это цикл жизни. Это неизбежное размышление о существовании, даже о произведении искусства. Осмысление этих тем означает работу над тем мгновением, которое разделяет жизнь и смерть. Когда мы говорим о настоящем, настоящее уже прошло. Но когда мы смотрим вперед, есть еще краткая секунда, которая еще впереди. Именно здесь, на мой взгляд, мы должны искать вечность. Японская концепция дзен указывает на медитативное состояние, в которое я могу «войти», чтобы почувствовать связь со Вселенной и выйти за пределы времени. И когда я возвращаюсь к реальности, я готов передать миру послание Вселенной через свои работы. Для меня это означает путешествие с одного берега на другой: человека никогда нельзя считать «живым» или «мертвым», потому что существование всегда означает постоянное взаимодействие с жизнью и смертью, до такой степени, что разница между ними исчезает.
Вы говорите о произведениях как о результате духовной и медитативной практики…
— Для меня произведение искусства — это материализация культуры, и нас привлекает оно, потому что это результат нашей техники. Но в то же время, благодаря нам и взгляду наблюдателя, произведение живо. После завершения работа будет интерпретироваться и переосмысливаться с течением времени и с изменениями в обществе.
Уоллес Чан, «Рождение», 2025. «Сосуды других миров», Музей Лонга (далее - фрагметны произведения
В 2026 году ваши работы будут одновременно выставлены в Венеции и Шанхае. Как, по вашему мнению, связаны эти города?
— И Венеция, и Шанхай — это оживлённые города, но, возможно, в разные времена. В Венеции, с её тенями и архитектурой, отражающейся в каналах, я чувствую связь с античностью, которая всё ещё присутствует. Шанхай же, с другой стороны, обладает более современным очарованием, танцем стеклянных и бетонных зданий. Когда я думаю о Шанхае и Венеции вместе, возможно, объединённые выставкой, мне приходит на ум оксюморон: современность в разные времена.
Выставка, запланированная в Шанхае, — самая важная и всеобъемлющая в вашей карьере. Какого рода отношения вы хотите установить с посетителями?
— Шанхай — это динамичный и постоянно развивающийся город. Большинство его жителей уже не нуждаются в удовлетворении своих основных потребностей — таких как еда, жилье и т. д. Шанхай сейчас нуждается в духовном питании, и именно это я хочу попытаться предложить.
Посетив Вашу выставку в Венеции во время Венецианской биеннале искусств 2024 года, мне показалось, что Ваша работа как скульптора была более очевидна, чем его работа как ювелира. Но, в конце концов, я также считаю, что ювелирные изделия — это форма скульптуры…
— Ювелирные изделия стали моей отправной точкой: я начал с обработки драгоценных камней, таких как рубины и сапфиры, особенно тех, которые имеют «включения» или несовершенства. То, что может показаться ошибкой, для меня — возможность создать что-то новое и прекрасное. Когда я работаю с драгоценными камнями, я фактически работаю со светом, с его отражениями и преломлениями. Я согласен с вами: ювелирные изделия не так уж сильно отличаются от скульптуры, за исключением существенной разницы в масштабе, даже в человеке, который их создает: маленькие украшения украшают наши тела, большие скульптуры украшают мир.
Однако, глядя на последние работы, создается впечатление, что автор перенёс драгоценность ювелирных украшений и в крупномасштабные скульптуры.
— Когда я создаю скульптуру, через которую можно пройти и рассмотреть ее со всех сторон, каждая деталь важна. Изысканность деталей — я вспоминаю, например, работы Иеронима Босха — является фундаментальной частью моей практики. Открытие красоты произведения искусства означает открытие собственной красоты.
Работы, которые вы готовите для Венеции и Шанхая, также вдохновлены христианской символикой. Каковы ваши отношения с религией?
Каждая религия — это философия, школа мысли, путь для тренировки ума. Путь, недалеко от концепции Дао, и у его входа есть только одна существенная вещь: любовь. Любовь к небу, любовь к земле, любовь друг к другу — это самое важное учение.
Как, на ваш взгляд, технологии влияют на наше восприятие духовности и искусства?
— Возьмем, к примеру, блокчейн и децентрализацию, которую он обеспечивает: я считаю, это не просто новая технология, а целый способ мышления и тренировки ума. Обычно, тренируя ум, мы пытаемся избавиться от неопределенности, сдержать различные эмоции, которые нас блокируют. Децентрализация в этом смысле — это новая перспектива: растворение себя и своих эмоций в мире, а не внутри себя. Но это лишь один пример.
Еще по теме:
https://vogueadria.com/wallace-chan-long-museum-shanghai/
