«Красное – жёлтое – белое». Выставка, которая успешно экспонируется в Этнографическом музее – один из редких феноменов многомесячного показа, – оставляет хорошее послевкусие необычного и красивого события. Поэтому хочется сказать о ней вновь.
Как говорит преамбула экспозиции, выставка посвящена истории и культуре использования коралла, янтаря, жемчуга и раковин народами Евразии. А всё это, несомненно, напрямую связано с водой. Потому и оформление выставки, включая цветовое решение и аудиосопровождение, поддерживает тему воды, как среды зарождения всех этих материалов и как общей основы жизни, воплощающей в себе особенную ментальную ценность.
Экспозиция акцентирует внимание посетителя на древних, перешедших и в наши дни, архетипических смыслах символики красного, жёлтого и белого цветов. Определённый магический хроматизм – от бытового применения до религиозных канонов – был присущ всем архаическим представлениям о мире, предлагая рациональные и мифологические толкования соответствующих им природных материалов: кораллу, янтарю, жемчугу и перламутру. В Европе от языческих догматов это перешло и в новую, единобожью веру. В христианстве красный цвет, например, имеет разные, но близкие коннотации. Прежде всего это цвет огня, как наказующего, так и очистительного, равно как и того «животворного тепла», в котором сокрыт символ жизни. Равновеликим этому в разных империях прошлого красный цвет во множестве оттенков означал и цвет власти. Разумеется, все этнические традиции наделяли кроваво-красные (коралловые) украшения магической силой оберега – апотропея, – который не только защищает от зла, но также обладает целебными свойствами и продуцирующими потенциями. Всё жёлтое и в Византии и «далее везде» воспринималось как «златовидное», и, наоборот, само золото – как «несущее свет». Блеск этого металла олицетворял собою свет солнечный, верховный. Это и определяет высокие символы янтаря – «солнечного камня». Его происхождение во многих мифах связано со слезами богинь (например, древнегреческих Гелиад, т.е. дочерей бога солнца Гелиоса). И, наконец, белый цвет, как правило, также являлся символом жизни, целостности и чистоты души, её невинности и божественной сущности. Сияющий жемчуг как нельзя более соответствовал такому пониманию цвета. А в Китае этот природный материал был связан как с даосской традицией, так и с буддизмом, где он сливался с образом символической драгоценности, т.е духовного сокровища, олицетворявшим Будду и его учение.
В изделиях представленной коллекции запечатлены взаимовлияния культур. Различия верований, особенности экономического уклада, социально-политическое своеобразие регионов, многообразные этнические образования, торговые тракты и перекрёстки, коренное население мест и пришлое, ассимиляция и обособление – всё это создавало сложную полифонию взаимопроникновений и обуславливало характеристики культурных портретов евразийских народов. Равнинные и горные особенности места, кочевые традиции и земледельчество, воинственность или торговые привычки, конфессиональные конфликты или сотрудничество, контакты и отторжения определяли необыкновенно пёстрый мир, в котором «красное-жёлтое-белое» находило своё важное коммуникационное место.
Выставка, кажущаяся компактной, тем не менее включает в себя семь сотен экспонатов! И на них стоит посмотреть. Все они объединены тремя разделами. Геммологическая часть даёт представление о происхождении различных типов коралла и янтаря, жемчуга и раковин, получивших широкое распространение на территории Евразии. Этнографическая часть демонстрирует региональную и этнокультурную специфики применения тех или иных материалов в традиционных культурах, что также отражает историю торговых и культурных отношений между древними государствами. Наконец, третья часть выставки – интерактивная программа, – иллюстративными, фотографическими, лингвистическими материалами и археологическими реконструкциями восстанавливает краткую историю проникновения «морских/речных» природных «камней» на Евразийский континент из различных частей Ойкумены, а также даёт характеристики их применения в Новое время в каждом из регионов.
Необыкновенно красивые сочетания материалов и приёмы их использования дают неожиданные образы. Скажем, виртуозно прочеканенное серебро и вправленная в него крупная раковина, жгучий коралл в паре со студёной бирюзой, или пёрышки зимородка, выступающие в качестве «обманки» и создающие ощущение переливчатой эмали, в комплексе с жемчугом. Одни артефакты поражают согласованной проработанностью ансамбля, а другие удивляют тонко сработанной ювелирной миниатюрностью. Наряду с подлинниками здесь представлены продиктованные «рыночным спросом» подделки и имитации, производство которых со временем превратилось в отдельную индустрию. Тут использовались разнообразные технологии замещения: окраска каменных и стеклянных масс, смол, а затем и выращивание жемчуга, каление и прессовка янтарной массы и тому подобное.
Рассматривая изделия из коралла, невозможно не вспомнить недавнюю эрмитажную выставку работ Пьеро делла Франческа. У младенца Иисуса там на груди простенький, но понятный рыбацкий оберег, в коралловых «сучках» которого читаются и знак Древа жизни, и, буквально, кровеносные сосуды. В этом явлено перетекание архаичных знаков в христианские символы. Вообще же, высокий социокультурный статус изделий из коралла у народов Евразии определялся символикой, в которой власть и богатство соседствовали с его подразумеваемыми магическими способностями.
Красиво и убедительно на выставке показана разница в восприятии и применении материалов в различных регионах обширного континента. Традиционный костюм и украшения славян, литовцев, народов Поволжья, Сибири, Средней Азии и Кавказа демонстрируют региональную и этнокультурную особенности в предпочтении коралла. В русской народной традиции коралл не получил значительного распространения, а вот в костюме украинок уже с XVIII в. шейные украшения из коралла играли важную маркирующую роль, подчёркивая социальное положение, имущественный статус и пик физической зрелости женщины. В костюме башкир XIX в. коралл украшал женщину буквально с головы до пят. Народы Южной Сибири и Восточной Азии использовали коралл в качестве излюбленного поделочного материала. Тут цветовая символика обращалась к жизненной силе человека, его плодородному и творческому началу. Та же ассоциированность с плодородием определила обязательное наличие коралла в составе украшений невесты и молодухи Среднеазиатско-Казахстанского региона и на Кавказе. В ярко выраженной мужской культуре Востока особая роль отводилась атрибутам воинской субкультуры. Там коралл использовался для отделки рукоятей и ножен холодного оружия, стволов, прикладов огнестрельного, а также парадной конской упряжи.
Янтарь ценился в Евразии с давних времен. Благодаря не только религиозным и мифологическим толкованиям его происхождения, цветовой символике, разнообразным магическим и целебным свойствам, но и исключительным эстетическим качествам «солнечного камня». А «янтарные пути» – из «варяг в греки», на Волгу, Сыр-Дарью и далее на восток, к границам Китая – осуществляли его обмен и экспорт. Помимо атрибутики в женском праздничном и обрядовом костюмах он использовался в ювелирном и прикладном искусстве. В некоторых этноконфессиональных традициях бытовали чётки из естественного и искусственного янтаря. Теперь же его символическая весомость закреплена в знаках этнический, региональной и государственной идентичности прибалтийских гоударств – Латвии и Литвы.
Жемчуг в украшениях и декоре – это прежде всего признак высокого статуса, богатства и власти. Христианство, ислам, иудаизм, буддизм и даосизм почитали его драгоценностью, соотносимой с представлениями о божественной сущности, полной чистого сияния. Понятно, что в подобной картине мира восприятие жемчуга и перламутра соединилось с семантикой белого цвета. Наделение жемчуга сакральными свойствами сохранялось и в русской духовной культуре на протяжении веков: символом красоты, благополучия и девственной чистоты он выступал по отношению к девушке-невесте и парню-жениху.
Поразительный феномен, ушедший, к сожалению, из нашей жизни, но который стоит вспомнить – это русский жемчуг, в изобилии добывавшийся с XV в. в северных речках. Позже, с сокращением добычи и изменением костюма во второй половине XIX в., он постепенно вытесняется рубленым перламутром, стеклянными бусинами и белым бисером. Жемчуг, как полагают некоторые версии, также иллюстрировал богатое женское плодородие: в головных уборах Псковской губернии жемчужные «шишаки» представляли собой крайне оригинальную форму одеяния. На Кавказе и в Крыму жемчуг сочетался с золотом или позолоченным серебром. Его оберегающая функция опиралась на ассоциации с магией луны и женским началом. В мужской же субкультуре народов Средней Азии и Казахстана он маркировал высокий социальный статус представителей властной элиты. В Сибири этот материал, пришедший из Китая, применялся преимущественно в изготовлении культовых атрибутов у бурят и тувинцев, воспринявших эту традицию вместе с буддизмом из культур Тибета, Монголии и Китая. В самом Китае жемчуг издревле являлся одним из наиболее значимых драгоценных материалов, поскольку с ним связывали широкий круг символических значений. Крупными морскими жемчужинами декорировали официальные украшения императора и наиболее знатных особ. В женских украшениях он помимо эстетической роли выполнял функцию оберега: его символика связана с «инь» – жизнетворной женской силой и энергией плодородия.
Применение перламутра так же разнообразно. В разделе «Жемчуг» демонстрируются раковины, в изобилии использовавшиеся для украшения предметов одежды, быта и культа. Из них наибольшее распространение получили морские раковины каури, или ципреи, обитающие в Индийском и Тихом океанах. У многих народов эти раковины являлись буквальным эквивалентом денег. А впервые такое назначение раковины получили в Китае около 3500 лет назад. Широкое хождение было у раковин в северо-западных землях Киевской Руси и в Прибалтике, куда они попадали через Среднюю Азию или Кавказ. Раковины каури («змеиная или гажья головка», «ужовка», «жуковка», «жерновка») наряду с коралловыми «корольками» и речным жемчугом использовались как украшения в девичьем и женском костюмах у народов Северо-Запада России, Сибири, Поволжья и Приуралья, в т.ч. оберегая от злых сил. Поволжские финно-угры и тюрки Волго-Уральского региона декорировали ими все типы женских украшений: головные, шейно-нагрудые, чересплечные, поясные. У мордвы-мокши встречались изделия, сплошь состоящие из каури, например, наушные и височные подвески, ожерелья, фибулы и косники. В Южной Сибири, на Дальнем Востоке и в Средней Азии эти раковины широко использовались в предметах убранства коня, в украшении деталей вооружения, шаманских и буддийских костюмах, в культовых атрибутах, бытовых и промысловых предметах.
Нельзя не сказать об общем оформлении выставки. Экспо-дизайн тут преследовал ясные образные цели. Абрисы циркульного вращения вокруг некоего общего центра в оформлении выставки подсказывают зрителю простые, но наполненные ассоциации с круговращением символических планет и антропоцентричностью культур. Но прежде всего важно помнить, что все представленные материалы так или иначе связаны с водой. И эти кольца «следов» указывают на неё, как на общую для них среду возникновения. Пространство сравнительно небольшого зала очень разумно и внятно расчерчено тематическими зонами, которые объединяются концентрическими кругами, собирающими все разделы в единую «вселенную». В этом кружении вокруг центра читаются символы взаимопроникновений и смысловой соединённости разных культур и разных представлений о прекрасном, праздничном, жизнестойком и необходимом. Очень разнообразный по масштабам экспозиционный материал хорошо сгруппирован и селектирован. Отдельно стоящие разновысотные витрины превращаются тут в театрализованный лабиринт, где находится место и минералогии, и костюмному дизайну.
При яркой образности здесь нет сугубо поверхностного развлечения – выставка поразительно информативна. Обозреваемая компактность экспозиции открывает внимательному взгляду энциклопедически широкое повествование об очень разной жизни этих материалов в соседствующих или разноудалённых культурах. При понятной доходчивости экспозиция даёт панорамное представление о тонких включениях поделочных материалов в быт, праздничную ритуалистику, верования и сакральную атрибутику народов. Именно такой уровень умного представления – серьёзного, но не утомительного – приобретает новое звучание в современном музее. Помимо того, что это просто красиво.
Создатели выставки – это несколько значимых институций, каждая со своей историей и репутацией: Российский этнографический музей, Горный музей и Выставочное объединение «Мир камня». Среди экспонатов есть украшения, предоставленные фирмами «AmberNeva» (Санкт-Петербург) и «Жемчужное подворье» (Москва). Хорошо, когда такое сотрудничество приводит к созданию столь эффектного явления, достойного культурологической ауры Петербурга. Выставка продлится до середины сентября, и это хороший повод запланировать прогулку в музей.
